Woodstock Music & Art Fair | 1969
В эти дни 47 лет тому назад произошло одно из величайших событий рок-истории — 15 августа 1969 года несколько сотен тысяч человек съехались в местечко Бетел (штат Нью-Йорк) на фестиваль Вудсток, проходивший под лозунгом «Три дня мира и музыки». Выступление Джими Хендрикса, ставшее кульминацией трехдневного фестиваля, стартовало утром 18 августа 1969 года. Вспомним, как это было.
Группа «Gypsy Suns And Rainbows» прибывает в Вудсток в воскресенье 17 августа.
Ларри Ли (ритм-гитара): «Мы должны были лететь туда на вертолете, но вертолетов не было. Так что вся группа и все, кто еще собирался ехать с нами, отправились туда на старом универсале Nash Rambler. Когда мы подъехали к Вудстоку, я увидел людей, валяющихся в грязи, и подумал, что они мертвые. Это было похоже на зону боевых действий. Повсюду на земле валяются голые люди — никогда не видел ничего подобного! Но это было весело. Я тогда подумал, что слишком долго пробыл во Вьетнаме...»
Митч Митчелл (ударные): «Я знаю, что это не романтическая точка зрения, но я не могу не думать о материально-техническом обеспечении Вудстока. Первым крупным шоу, на котором я играл с Джими, был фестиваль в Монтерее, и он был намного лучше организован, чем Вудсток. На дорогу у нас ушло около пяти часов из-за сложного трафика и огромной массы народа. Как хэдлайнеры этого трехдневного фестиваля мы должны были выйти на сцену в полночь. И когда мы, наконец, добрались до места и спросили где раздевалка, нам ответили, что никакой раздевалки нет, и указали на сгнивший коттедж в грязном поле на расстоянии около полумили. Мы пошли туда, пытаясь согреться... а потом пришлось ждать около восьми часов, прежде чем мы начали играть. Это было похоже на армейский маневр! (смеется) Абсолютный кошмар! Я также был свидетелем различных, скажем так, нарушений правил безопасности. Многие вещи по меньшей мере вышли из под контроля. Я думаю, тогда многое пустили на самотек, и только благодаря музыке все это держится на протяжении стольких лет. В то время мы ни за что бы не догадались, что столько лет спустя люди будут слушать и наслаждаться этим. Я сам никогда не переслушивал этот материал».
Майкл Лэнг (организатор): «Джими Хендрикс хотел выступать последним, потому что обычно хэдлайнер закрывает шоу. Его менеджер Майкл Джеффри на этом настаивал. Я сказал: «Слушай, они все хэдлайнеры. Почему бы им не выступить в полночь?» Джеффри сказал: «Нет. Хендрикс должен закрывать шоу». Я ответил: «Окей», хотя понимал, что это не самый лучший выход — ждать всю ночь, зная, что многие люди к утру уедут».
«Хендрикс был в фермерском сарае, — вспоминала Лесли Эдей, помощник менеджера Боба Дилана. — Он был единственным артистом, кого не было в палатке за кулисами. Мне казалось, что он был болен или что-то принял. Было просто страшно наблюдать за тем, как он пьет воду за сценой. Он действительно выглядел очень уставшим или же был под кайфом. Казалось, что он чем-то сильно взволнован. Я кормила его витамином C, фруктами и кусочками лимона. Когда мы там сидели, он очень нервничал, он думал, что не справится».
В какой-то момент Джими отправился в медицинскую палатку. «Мы не знали кто он такой, — вспоминала пожилая медсестра Сандерсон. — Это был просто какой-то черный парень, который лежал на носилках. А потом все начали спрашивать: «Эй, а это случайно не Джими Хендрикс?» Начался большой переполох. Он лежал на носилках около 30 минут, пока дорожные менеджеры не вытащили его оттуда».
К середине ночи Джими почувствовал себя достаточно хорошо, для того чтобы посмотреть концерт. Они с Митчем послушали старых друзей — группу Crosby, Stills, Nash, & Young. Нил Янг: «Мы встретились с Джими в каком-то пикапе в аэропорту, примерно в 10 милях от места, куда мы ехали. Мне запомнилось это даже больше, чем само шоу. Я думаю, что поездка в угнанном пикапе с Джими Хендриксом — это один из самых ярких моментов в моей жизни! Он безусловно самый лучший гитарист из когда-либо живших на этом свете».
После CSNY выступали The Butterfield Blues Band, а Эдди Крамер тем временем пытался выяснить, как же ему записать новую группу Джими на пленку. «У меня было две 8-дорожечные машины, — вспоминал Эдди. — Но из-за импульсного сигнала, необходимого съемочной группе, мы могли задействовать для записи только семь дорожек. У меня был небольшой микшер на 12 входов, куча маленьких микшеров Shure лежали рядом. Шум, гул и треск заставляли меня рвать на себе волосы. Акустическая система Hanley едва справлялась, она держалась на проволоке и куске жвачки. Ее не протестировали перед фестивалем, и она была окончательно собрана, только когда концерт начался».
Следующими были Sha Na Na. Их ударник Джоко Марселлино вспоминал: «На рассвете в понедельник мы наконец-то вышли на сцену. К счастью, съемочная группа проснулась, чтобы снять выступление Джими Хендрикса, поэтому увековечили заодно и нас. Мы вышли в своих золотистых костюмах и кожаных куртках, с уложенными волосами. Мы и правда очень сильно отличались от остальных. Один парень сказал, что когда проснулся и увидел нас, то подумал, что у него начался кислотный бэд-трип».
Контраст между Sha Na Na и Джими Хендриксом был таким же сильным, как и между The Jimi Hendrix Experience и The Monkees во время их совместного тура 2 годами ранее. Бруклинские набриолиненные Sha Na Na с рок-н-роллом 50-х вызвали недовольство тысяч людей, которые вытерпели несколько дней дискомфорта в стойком желании увидеть Джими. Но как только все согрелись под первыми лучами восходящего солнца, нетерпеливое ожидание переросло в предвкушение. Радуга мягкого акварельного цвета проглядывала сквозь рассвет, она и вдохновила Джими на новое название для группы — Gypsy Sun & Rainbows. Джими вышел на сцену на восходе «Цыганского солнца», когда разноцветные ленты раскинулись через все небо. В Индии время дня является важным аспектом музыки. Когда меняется время, звук слышится по-иному. Для ситара сочиняют особую музыку, которую можно исполнять утром, днем или вечером. Но рок — это, в основном, музыка ночи, так что выступление Джими на Вудстоке стало единственным примером его концерта на восходе солнца.
Билли Кокс (бас): «На Вудстоке было весело, но тогда я впервые играл для такого огромного количества народа! Перед нами раскинулся просто океан людей. Даже Джими слегка боялся выступать. Когда мы выглянули из-за кулис, то увидели просто сотни, тысячи разных лиц. Кажется, в фильме «Вудсток» показано, что мы играли в то время, как там что-то чинили или убирали. На самом деле это было не так».
Уважаемый кинематографист средних лет по имени Дэйв Майерс был там. Майкл Уодли, режиссер фильма о Вудстокском фестивале, был горд, что заполучил Майерса в состав своей трудолюбивой команды. В течение того изнурительного уик-энда Майерс спал прямо под тем трейлером, который служил Хендриксу раздевалкой. Майерс запечатлел важную хронологию событий, включая знаменитые кадры сбора мусора. Он получил передышку, когда Джими с группой вышел на сцену. «Я был на сцене всего в нескольких футах от Джими, — вспоминал он. — Я сидел на корточках и зачарованно слушал. Солнце окончательно взошло прямо перед тем, как Джими начал играть Национальный гимн. Это была экстраординарная кульминация всего фестиваля, и я чувствовал, как мне повезло, что я вижу и слышу Хендрикса. Он был очень сконцентрирован. Я никогда не видел, чтобы кто-то обладал такой концентрацией. Всё это было в его пальцах, в его прекрасных волшебных пальцах».
Национальный гимн уже был частью репертуара Хендрикса, но никогда он не играл так долго и так много импровизируя, как на Вудстоке. Его исполнение было наполнено взрывами фидбэка, имитировавшими звуки истребителей, которые всем были так знакомы по новостям с войны во Вьетнаме.
Майкл Уодли (оператор): «Вся группа замолчала, и в тишине раздались те самые знаменитые ноты, а потом и вся его незабываемая версия «The Star Spangled Banner». У меня просто волосы дыбом встали, да и уверен, то же творилось со всеми присутствовавшими. Когда стоишь прямо перед Хендриксом, — это прекрасно. Ты слышишь звук не ушами, а диафрагмой — она вибрирует. Звук настолько громкий, что затрагивает всё твое тело. И если вы посмотрите на мою съемку рук Джими, то увидите крупный план, на котором его тонкие пальцы бегают по струнам, но когда он всего лишь касается струны, это самое одно-единственное прикосновение уносит тебя целиком. Он играл гимн вживую со всеми легендарными звуковыми эффектами, изображавшими разрывающиеся бомбы и крики людей, погибающих на улицах. Это был его вклад в международную политику Америки. Мы с Миком Джаггером разговаривали об этом выступлении спустя много лет, и он назвал это лучшей частью политического рок-н-ролла шестидесятых. И даже сейчас, неужели кто-то превзошел Джими? Не думаю».
Билли Кокс: «Это был абсолютный экспромт. Я знаю, Джими играл гимн и раньше на нескольких выступлениях, но мы не репетировали и не обсуждали это. Если вы послушаете запись внимательно, то услышите, что я начинаю играть вместе с ним, я следил за его состоянием, и за тем, как он собирался физически и ментально. Когда он заиграл «The Star Spangled Banner», я начал играть вместе с ним, но тут же почувствовал, что должен остановиться. Это был исторический момент, он хотел сделать заявление, и это было невероятное заявление. Некоторые люди пытаются интерпретировать версию Джими как что-то негативное, но на самом деле, это было просто прекрасное художественное выражение. Электрическая гитара никогда не звучала так раньше! И в этом не было никакой негативной коннотации. Давайте не будем забывать, что Джими служил в армии, в 101-й воздушно-десантной дивизии. Мы исполнили свой долг перед страной и самими собой, и мы покидали армию с гордостью. Джими не сжег свою призывную повестку, как делали некоторые молодые люди в то время. Он играл гимн от своего сердца. Он любил эту страну, мы об этом много разговаривали».
Ларри Ли: «Я не слышал Джими, потому что на сцене не было мониторов, насколько я помню. Джими подавал мне знаки, когда наступал момент играть. Мы играли в течение двух часов. По-моему, до этого мы даже ни разу не репетировали в течение двух часов, потому что у нас не получалось собрать всех в одном месте и в одно время — или Джими не было, или кого-то еще. Думаю, что мы с Билли были фактически единственными, кто оставался на репетиции в доме. Я очень нервничал в течение всего концерта. Перед выступлением мы с Джими пошли в маленький индейский киоск, где купили мокасины, а на Вудстоке вся сцена была мокрой. Сверху лежал короткий ковер, и как только я вставал на него, я чувствовал себя нормально. Но если я хотел сделать соло без фидбэка, мне нужно было сойти с ковра на мокрую сцену. Меня било током каждый раз, когда я начинал играть соло. Я был очень рад, когда шоу закончилось, потому что не мог больше терпеть эти удары. После выступления мы просто сели в наш маленький универсал и отправились домой. Не было никакого празднования или чего-то подобного. Мы пробыли там так много часов, и все очень устали. Я знал, что Джими очень устал».
Клэр Морис: «Когда Джими сошел со стены, он был невероятно усталым, абсолютно измученным. Он просто падал с ног...» Несмотря на это, он сказал несколько слов о фестивале местной радиостанции: «Никакого насилия и очень хорошая музыка. Я хочу сказать, не просто хорошая, это была самая настоящая музыка. Отличный прием зрителей, которые так долго ждали. Им пришлось спать в грязи и под дождем, столько всего вытерпеть. Люди устали участвовать в уличных бандах и военизированных группировках, им надоело слушать болтовню президента. Они хотят найти другое направление и знают, что они на верном пути».
Лесли Эдэй: «Мы улетели на вертолете. Джими устал, замерз и проголодался. У нас были соседние комнаты в отеле, и как только мы туда приехали, я вызвалась пойти купить еды. Ему не понравилось, как он выступил на Вудстоке, и он просто хотел уйти куда-нибудь, где никто не будет его трогать. Этот отель был полон людей, приехавших с фестиваля, и когда я вернулась, услышала большой шум в его комнате и заглянула в дверь. Внутри было огромное количество народу под кайфом, которых Джими совершенно не хотел видеть. После того как они ушли, я вернулась проверить его. Он спал на кровати с непотушенной сигаретой. Она прожгла огромную дыру в простыне прежде чем полностью погасла. Ему просто повезло, что он остался жив».
Вудсток был одним из последних великих выступлений Хендрикса. Он провел последние 13 месяцев своей жизни борясь с исками, касающимися контрактов, заключенных незадолго до своей первой пластинки, и с большими трудностями пытаясь продолжать работать совместно с пост-экспириенс группой. Музыкально он двигался во множестве направлений сразу — аспекты джаза, арт-рока и других стилей проходят через многие сессии и концерты после Вудстока. Но выступление Джими на Вудстоке в целом, и его протестное исполнение Национального гимна в частности, является большой кодой в его карьере. Он выразил основное послание Вудстока. Несмотря на все проблемы, Вудсток приобрел статус «Земли обетованной» и подвел итог духа 60-х. Это был момент, когда человеческая цивилизация ближе всего подошла к утопии. Билли Кокс назвал его самым незабываемым концертом: «Причина была в энергии, которая исходила от толпы. Они были полны энергии и эту энергию они отдавали нам, а мы возвращали ее им. Джими был на пике своей формы!» Сорок семь лет спустя это выступление все еще считается одним из величайших гитарных спектаклей.
(подготовлено по материалам: UniVibes #3, 1991, Woodstock Booklet by Michael J. Fairchild, 1992, Mitch Mitchell, Billy Cox, Larry Lee Interview, Guitar World Magazine, 2005)
аудио: vk.cc/42yR8q
фото: vk.cc/5v9no8
#jimihendrix #jimi_hendrix #woodstock
